В теме одно сообщение

[ixandr]

Из старых литературных проб моего друга ХОЖДЕНИЕ ЗА ОДНО, ПОНИМАЕШЬ, МОРЕ ( хроники адвенчуры ) Помню тихий, ласковый, майский день 1997 года, когда вернувшись с любимой работы мой старший брат Владислав с задорной искоркой в глазах сообщил: "Представляешь, братик, видел нашего друга И. (а надо сказать, что встретить И. никто из нас в это время не ожидал, ибо он собирался в майский велопоход по Черноморскому побережью Кавказа). Взглянул этот И. на меня своими бездонными глазами, полными мировой скорби, и с тоской, от которой дрогнуло бы каменное сердце, промолвил: "И это все? И больше никто...никуда....никогда.....не пойдет?......." ХА-ХА-ХА! И только потому, что на поход собралось всего 3 человека! Правда забавно?" Похихикал я, конечно, за компанию, а сердечко-то защемило: а что, если великая сермяжная правда в его словах?.. Наверно, именно тогда и возникла уверенность: пойду! Хоть вывернусь наизнанку, а пойду! И когда тот же И. с плохо скрываемым подозрением поинтересовался у меня, пойду ли я в яхтенный поход в Керчь? В ответ прозвучало: ДА!

[ixandr]

И этот исторический день настал. Накануне вечером завезена гора (и это еще мягко сказано) провианта, снаряжения и личных вещей, часть из которых до темна загружалась, укладывалась и втрамбовывалась в небольшую, скромную лодочку, что казалась вовсе неспособной вместить эту прорву. Утро. Сборы, наконец, позади и, подталкиваемая дюжими (как себя не похвалить!) плечами желтенькая, как канарейка, Ника, мелодично, хотя и пронзительно, посвистывая несмазанным подшипником тележки, - устремилась к воде. УРА!!! На плаву! Хотя (гм...гм...) осадка значительно ниже ватерлинии... Ничего - прорвемся. Вот пивко оприходуем, и - полегчает. 12 июля 1997 года, семь утра. Ника мягко и грузно покачивается у понтона Таганрогского яхтклуба. Капитан Коломеец, сверкая босыми пятками унесся совращать пограничников и таможню на общение с нами. Ждем'с...Слава Богу, минут через 40 все необходимые формальности улажены, и мы, полные оптимизма, устремляемся навстречу неведомому... Ближе к обеду, когда Город еще балует нас своим присутствием на горизонте, - погодка свежеет. Грязные волны Таганрогского залива вздымают свои, почему-то белые, барашки на 1,5 - 2-х метровую высоту и лодочка бойко прыгает по ним, как застоявшаяся в конюшне лошадка. Мы не особенно разделяем ее радости, так как после почти бессонной ночи болтанка воспринимается без энтузиазма. Утренний оптимизм, впрочем, возвращается уже к вечеру, когда наши ноги вновь оказываются на твердой земле мыса Сазальник, который мы избрали для ночевки. И кто бы мог подумать, что в собственный отпуск мы подскочим в 6-30 утра, чтобы едва отвалив от берега - заштилить? Для уважаемых читателей, еще недостаточно ориентирующихся в терминах парусного спорта поясним: "штиль" - это когда ветра нет до такой степени, что гордые доселе паруса жалко обвисают, а судно с переменным успехом состязается в скорости хода с нахальным пером чайки, упорно не желающим сдавать лидирующих позиций. Часов до одиннадцати - болтаемся как ведро в проруби, а мысль назойливой мышью скребется среди редких извилин: И чего-это нам не спалось? Ну наконец-то - ветерок! Эй! Да зачем-же в Ейск? А ничего не поделаешь - скажем спасибо, что вообще раздулось. Бежим дальше. Ближе к вечеру прискучивает-таки биться против ветра и мы становимся на якорь в районе мыса Вылазки. Не проходит и часа, как экипаж становится свидетелем красивейшего и жутковатого зрелища: между Долгой косой и Мариуполем зарождаются поочередно 3 смерча. Хищно и жадно впиваются они своими сверкающими воронками в темнеющее в наступающих сумерках море. Подсвеченные багровым заходящим солнцем тяжелые слоистые тучи дополняют восхитительную картину. Однако тревога не оставляет: а ну как один из этих опасных красавцев решит подойти поближе ? Бог миловал. Ветер все-же повернулся на Норд. Урааааа! Бежим к вожделенной Должанке! И как же мы красиво подошли к косе без двадцати два ночи! Вспоминаются слова из анекдота: "Видимость - 0, иду по приборам!" А какое блаженство - спокойно спать на мирно покачивающейся лодке, надежно укрытой от непогоды за косой, и сквозь сон прислушиваться к грохоту волн, яростно набрасывающихся на противоположный берег всего в какой-нибудь сотне шагов от тебя... Позднее утро 14 июля ласковыми лучами солнышка постепенно выгоняет нас на палубу. Свинченный накануне "телевизор" (рыболовная снасть в виде рамочки) за всю ночь так ничего и не показал. Перевесив его на другой борт наслаждаемся покоем и пьем кофе. Однако и на приключения тянет... После краткого интеллигентного обсуждения утверждена программа: Прогулка вдоль косы со спинакером - самым красивым и самым пузатым парусом, который, к сожалению совершенно не пригоден при встречном ветре). По ходу пьесы запланирован также осмотр местных достопримечательностей (в основном - купающихся дам) и катание за лодкой на "конце" - болтающемся за кормой канате. Как сказали бы некоторые политические деятели: "Реализация программы прошла на должном уровне". Если бы за каждый снимок, сделанный с берега, владельцы фотоаппаратов выплачивали нам чисто символическую сумму, мы бы вернулись домой обеспеченными людьми. Но одними зрелищами и развлечениями сыт не будешь и экипаж, поставив лодку на якорь возле рыбзавода, разделился: кто - за водой, кто - на приготовление борща, а некоему Р. зрелищ, видно, маловато: угнездив на макушке очки, а на глазах - бинокль, вперился он немигающим взором нет, не в безбрежную синеву моря, а в парочку юных особ, расположившихся невдалеке от Ники загорать без "верха". Не без тревоги наблюдала остальная команда за легким дымком, курившимся над перегретыми богатым воображением извилинами. Наконец наблюдатель не выдержал: чертыхнувшись и отбросив биноклю кинулся он стремглав к носу лодки и с размаху окунулся в прохладную глубину... Очки его ( которые как помнит внимательный читатель мирно и ничего не подозревая расположились на макушке ) искали всем экипажем часа два. В конце концов Господь, через посредство Вашего покорного слуги, вернул утопленников отчаявшемуся владельцу. Конечно, отметили... Прогулявшись еще немного вдоль косы становимся на ночевку. Милая, веселая компания от души гуляет по соседству. Удовольствие от рыбной ловли на закате дополняется прослушиванием восторженных воплей на тему нашей яхты. Более других усердствует мама семейства. Смысл ее высказываний сводится, в основном к фразе: "А я ХОЧУ на эту Нику!". Дочки дружно отговаривают, мотивируя тем, что бесплатно сейчас никто не катает, а расплачиваться надо натурой. Ой... Не стоило этого говорить! Затихшая, было, мама с удвоенной активностью восклицает: "А я все-таки ХОЧУ на эту Нику !!! ". Стемнело. Компания, уболтав-таки маму на альтернативный вариант (дискотеку) покидает берег. Тишина. Сонное царство. Ночью ветер разворачивается, и начавшаяся сильная болтанка выгоняет нас из уютных коек. В пять утра мы бодро убегаем от гостеприимной Должанки, взяв курс на мыс Ачуева и уже часам к десяти берегов вокруг не просматривается. Даже отсутствие горячего обеда (болтает...) не портит приподнятого настроения: лодка наша впервые со времени своей постройки режет волны вне видимости берегов. Чистейшая вода, вздымая крутые, до двух с половиной метров волны и мягко отливая серебристо - свинцовым плещется о стальное брюхо лодки. Отсутствие обеда, кстати, весьма успешно сглаживается винцом, кофейком, конфетами и бутербродами с толстым (читай - очень толстым) слоем паштета. Но все хорошее в жизни когда-нибудь заканчивается и около часу дня мы входим в грозовой фронт. Усиление ветра, потребовавшее адекватных мер, внезапно сменяется полным штилем, что впрочем позволяет спокойно принять по пять капель "для сугреву". Часов с трех дня на бескрайней, казалось бы, синеве, начинает угадываться земля. Любопытно наблюдать как одно за другим в порядке собственного роста выныривают из-за горизонта деревья, дома, начинает вырисовываться собственно берег. В 19-15 рулевой Коломеец, не умеющий делать менее двух - трех дел одновременно, пытался сыграть роль громкоговорителя (докричаться до берега, чтобы спросить где заход в устье реки) и прозевал здоровенную боковую волну, накренившую лодку и наделавшую кучу неприятностей, главной из которых была разлитая по лодке только что сваренная уха, которую с любовью и нежностью, впервые в жизни готовил Р. Надо ли говорить, что горю и возмущению последнего не было предела... И хотя твердые нерастворимые ингредиенты ухи были-таки съедены под вечернюю чарку, несчастный Р. с горя (а может из-за продолжавшейся болтанки) отказался даже от своей дозы и лег спать безутешным. А спалось, надо сказать, - не очень: Сильная гроза, бушевавшая вокруг всю ночь сменилась к утру дробным топотом Коломейцевских ног по палубе (обсуждали - что хуже ? Не определили). С утра пораньше - ветер снова "в лоб". Ну чтож... Пойдем вместо Керчи в Темрюк. Благо он поближе, да и бухта закрытая, а некоторый ремонтец нам уже не помешает. Ближе к одиннадцати нарисовываются низкие берега полуострова Тамань и Темрюк встречает нас завыванием судовых гудков, вскаламученой водой и надеждой на спокойную дневку. Напоив Коломейца четырьмя стопками укладываем его спать; тишина и спокойствие снисходят на лодку. Остановившись в небольшой бухточке подходного канала, созерцаем живописные окрестности (болота, камыши). Легкий ветерок с берега доносит пикантный запах и тучи комаров, однако сердце согревает ощущение победы над обстоятельствами: инициативная группа из 4-х человек, отправленная в рекогносцировочную вылазку к ближайшему магазину, героически преодолев около восьми километров, вернулась торжествуя: питьевая вода, хлеб, конфеты и пять бутылок "горючего" (почему-то отчитались, что покупали - шесть) были их законными трофеями. Однако покой нам только снится. Вездесущий Коломеец обнаруживает трещину в пере руля. Лечение оперативное - ампутация поврежденного куска. Уже в сумерках операция завершилась - больной выжил. Настроение не испортилось и дружное обсуждение за ужином показало, что большинство желает посмотреть Керченский пролив. Но наутро планы в очередной (и который уже!) раз сорваны погодой. Сильный шторм, разыгравшийся около шести, сорвал нас с "Адмирала" - могучего и цепкого якоря. До восьми часов развлекаемся русской народной игрой "Перетяни-ка якоря". Весело, но холодно. Радио молчит, а с моря снова наползает огромная лохматая туча. Решили пока отстояться. Этот же злополучный день стал последним из запечатленных на видеопленке: с точностью, достойной лучшего применения, камера "Самсунг", выпрыгнув из хозяйских рук, угодила прямехонько в крошечное пластмассовое ведерко с водой и наловленной рыбой. Молниеносная реакция, увы, не спасла положения, и несчастная камера, видно обидевшись на такое обращение, - наотрез отказалась сотрудничать. Вполне естественно, что легкая задумчивость уже до конца маршрута не сходила с лица хозяина... А среди бела дня Коломейца озаряет новая идея - сходить в город позвонить жене. Ушел, совратив с пути истинного Джона (забрал с собой). К вечеру снова заходит шторм с Норд-Оста... Уломала-таки нас погодка. В Керчь не пойдем. Рано утром, в пять с копейками отваливаем от Таманского берега, взяв курс на Ясенский залив. Но не проходит и пятнадцати минут, как лодка мощно и жутко завибрировала, окончательно испортив настроение. М-да-а... Все же оперативное вмешательство не осталось без последствий: не стоило в погоне за сохранением длины руля переворачивать задом наперед перо... А впрочем, человек и не к такому привыкает - через какой-нибудь часок уже и тряска корпуса не отзывается в сердце с такой тревогой. И разгулявшаяся двухметровая волна, усердно намывающая палубу воспринимается вахтенными как легкое разнообразие. Мурлыкающий потихоньку "Маяк" навевает дрему... Второй раз за время путешествия нигде не просматривается земля. Поневоле начинаем чувствовать себя бывалыми мариманами, развлекаясь громкой читкой книги С.Калахена "В дрейфе", между тем как лодочка, ставшая такой уютной и домашней, резво несет нас по прозрачным морским волнам мимо Краснодарских берегов, видимых лишь на карте. Часу в пятом спокойная дрема обрывается диким криком Коломейца: "Земля-я-я-я-я!!!". На поверку землей оказывается Камышеватский маяк, но чарку за добрую весть крикун все же выспорил. Чем черт не шутит! Пройдено уже две трети расстояния до гостеприимной Должанской, а несемся - не менее пяти узлов. Добежим! И впрямь, не успело скупое вечернее солнышко одарить нас последними лучами, а Ника, героически преодолев за световой день более восьмидесяти миль, уже бороздит волны в какой-нибудь сотне метров от косы. Не на шутку разгулявшаяся погодка, заставившая всю команду, нарядившись в "непромоканцы" и спасжилеты бодро и слаженно отрабатывать приказы рулевого, успокаиваться пока не торопится. Но вот последний маневр отработан и уже в сумерках мы огибаем косу. Мгновенно наступившая тишина действует почти гипнотически - напряжение отпускает, движения замедляются. Добрались. Какая-то семья из четырех человек бродит по берегу с автомобильной камерой. Как выяснилось чуть позднее - пришли нас спасать. С легким разочарованием семья удаляется, а мы устраиваемся на ночевку. Весь следующий день можно было бы охарактеризовать одним митьковским словом "оттяжка!". Купание, прогулки по берегу и, для разнообразия, починка руля (если Вы, уважаемые читатели, еще не забыли о вибрации). Но как скоротечно счастье! Часам к двум ночи сильный ветер в очередной раз развернувшись набрасывается на нас, раздувая мерзкую злую волну. И никакие мудрости с переноской якорей не спасают от бессонницы, вызванной противной болтанкой. Эх, сбежим! Ночь освещена ярчайшей луной и под ее таинственными лучами мы снимаемся с якоря. Курс - на Белосарайскую косу. С первыми лучами солнца видна огромная труба "Азовстали" на берегу "Ближнего зарубежья". И не проходит шести часов после выхода с Должанки, а наша лодочка уже покачивается на якоре в бухте Тараньей невдалеке от оконечности "Белосарайки". Но вот и замечательный выходной день на косе склоняется к вечеру, а мы, отдохнувшие и нагулявшиеся по твердой земле (читай - по мягкому песку) с ужасом обнаруживаем, что источник нашего комфортного существования - газ увы, закончился. Мощный верховой ветер, весь день швырявшийся в нас песком, - не стихает, и к вечеру Коломеец снова суетится, рассказывая всем, попадающимся под руку, о том, как срочно ему надо домой . Ветру его излияния не кажутся особо убедительными и спать мы ложимся под мелодичное насвистывание в вантах, мягко, по садистски, нашептывающее : "Не выпущщщщуууу , не выпущщщуууу..." Ночь. Потихоньку, стараясь не разбудить экипаж, высовываю нос на палубу - ветер притих и развернулся. Не поверив чуду выскакиваю из каюты и сверяюсь по компасу - точно! Ай да Коломеец, ай да сукин сын - сумел-таки уболтать! Не проходит и двадцати минут, а Ника, весело лавируясь, уже выбирается из бухты на широкую гладь залива, тогда как ветер, умница, еще подворачивает к югу, раздуваясь до трех баллов. Весь день, подгоняемые почти попутным ветром, несемся мы как та лошадка, почуявшая дом, для того лишь (и смех и грех), чтобы заштилить в каком-нибудь полукилометре от понтона яхтклуба. Обидно ... Приходится подгребать на веслах. Но вот формальности вновь улажены, и наш восьмисильный "ветерок", мощно взревев ко всеобщему удивлению и удовольствию шустро несет нас по зеркальной глади залива, а лунная дорожка, решив, видно составить нам компанию, мягко сияет по правому борту не отставая и не вырываясь вперед. Дошли. Законное чувство удовлетворения от успешно завершенного похода смешивается с легкой грустью: хошь как хошь, а маловато будет! Ну да ладно! Даст Бог, не в последний раз. За это и выпьем. Наливай! О.Шелест